За окном

Н. Сладков

Весной в лесах и полях поют мастера песен — соловьи, жаворонки. Люди слушают их, затаив дыхание. Я знаю много птичьих песен. Услышу — и сразу скажу, кто поёт. А нынче вот не угадал.

Проснулся я рано-рано. Вдруг слышу: за окном птичка какая-то возится в кустах. Потом голосок слышу, да такой приятный, будто две хрусталинки ударились друг о друга. А потом просто по-воробьиному: «Чив! чив!»

Диво!

Хрусталинкой — воробьем, воробьем — хрусталинкой. Да всё быстрей, всё звонче!

Перебрал я в памяти все птичьи песни—нет, не слыхал такой никогда.

А птичка-невидимка не унимается: хрусталинкой — воробьем, воробьем — хрусталинкой!

Тут уж и под тёплым одеялом не улежишь! Вскочил я, отдёрнул занавеску и вижу: сидит на кусте обыкновенный воробей! Старый знакомый. Он всю зиму летал ко мне на подоконник за крошками.

Но сейчас воробей не один, а с подружкой. Подружка спокойно сидит и перышки чистит. А воробью не сидится. Он чирикает во всё горло и, как заводной, скачет вокруг подружки с ветки на ветку, как со ступеньки на ступеньку. Тонкие ветки бьются одна о другую и звенят хрусталинками. Потому звенят, что дождевая вода замёрзла на них тонкими сосульками.

«Чив!» — воробей, «дзень!» — сосулька.

И так это выходило хорошо и здорово, ей-ей не хуже, чем у заслуженных певцов — соловьев и жаворонков.